Последняя крепость Земли - Страница 30

К оглавлению

– Извините… – сказали мальчишки. – Фигня получилась.

– Нормально.

Яркое солнце отражалось от поверхности озера, солнечный зайчик оттолкнулся вдруг, прыгнул в глаза и вгрызся в мозг.

Гриф надел очки, но боль не прошла. Гриф зажмурился, чего, в общем-то, делать не следовало. Стало еще больнее.

Так нельзя. Гриф попытался вспомнить, когда промывал глаза. Нельзя так. Процедуры нужно повторять регулярно.

– Я отойду на секунду, – сказал Гриф. – Сюда, в сторонку.

Он присел над сумкой спиной к зрителям, уже практически на ощупь нашел аэрозоль, снял очки и обработал глаза.

Боль исчезла мгновенно. Но вонять от него теперь будет мерзостно. Теперь, даже если он очень захочет сохранить инкогнито, ничего у него не получится.

Лукич и мальчишки молча ждали, когда Гриф закончит. Только один из мальчишек поморщился, когда запах долетел до них. Поморщился и испуганно оглянулся на приятелей – не заметил ли кто.

– Не хочу показаться вам назойливым, но мне нужно найти Машу Быстрову.

Мир вокруг снова обрел четкость и однозначность.

Деревья больше не казались полупрозрачными, и рыба в озере больше не отсвечивала сквозь толщу воды. И солнечные зайчики больше не пытались убить.

Через полчаса его привели к дому Быстровых.

Впрочем, «к дому» сказано было с большой степенью упрощения. К особняку.

– Они, как раз, неплохо живут, – пояснил Лукич. – Они – это мать, сожитель ее… А Маша… Наши почему так «космополетов» не любят… Из-за Маши вот и не любят. Она ведь… когда более-менее… гулять выходит. За ней Гриша следит, охранник. Нормальный парень, не мешает с ребятами разговаривать… ну, типа разговаривать… Какая там беседа может быть… Слезы одни. Наши бабы поначалу своих девок к ней не допускали, боялись. Вдруг что найдет на городскую… А потом даже наоборот. Девки – они дуры. Начитаются… Читал «Звездную любовь»? Нет? А я пролистал… Мне «земляне» вон подсунули. Петруха говорит – посмотри, какие сволочи… Там про то, как наша девчонка полюбила инопланетного, а тот соответственно ее… Детей, ясное дело, быть не может, но это и не важно, если любовь. Настоящая, со звезд… Ее семья была против, тогда девчонка все бросила и ушла к любимому. И они улетели к звездам. Суки. Я бы этого писателя…

– От меня еще воняет лекарством? – спросил Гриф.

– Если с наветру от тебя стоять – терпеть можно. А под ветер… Терпение нужно.

Сам Лукич держался от Грифа именно с наветренной стороны и курил беспрерывно.

– Тогда присядем, подождем, пока выветрится. Нельзя в приличный дом с таким ароматом.

– В приличный… – пробормотал Лукич.

Он снял пиджак, постелил его на траву под деревом. Сел, прислонившись к стволу.

– И долго будет выветриваться?

– С полчаса, может. – Гриф сел рядом, на землю. – Да вы не теряйте время. Я и сам…

– Ни хрена ты сам… – отмахнулся Лукич, прикуривая от окурка. – Без меня тебя не пустят.

– А с вами пустят? Вы друг семьи?

– Участковый я местный, – тяжело вздохнул Лукич. – Старший лейтенант Артем Лукич Николаев. Удостоверение показать?

Гриф неуверенно кашлянул.

– Не нравлюсь? – Лукич достал из кармана пиджака удостоверение, протянул Грифу. – Читай.

– Да я верю. Верю. Просто обычно участковые в форме ходят. Или у вас отпуск?

– Ага… Какой к хренам отпуск! Тут на всю округу я один. Ни машины, ни даже мотоцикла. В район на электричке езжу. Или на попутках. А форма… И что бы я в форме возле электрички сейчас делал? Кто-то из приезжих точно бы ко мне бросился – спаси, сохрани… А не пойти нельзя. В Даниловке увлеклись ребята… Посадили троих.

– Поезд, наверное, опоздал минут на тридцать, – предположил Гриф. – Пришлось пинать дольше, не останавливаться же!

Участковый промолчал.

– Так что с Машей? – спросил Гриф.

– С Машей… Все нормально с Машей. Девчонке восемнадцать лет, красивая, стройная. И… – Участковый затянулся сигаретой. – Бабы называют ее припадочной. Тычут пальцами и говорят дочкам – смотри, мол, что бывает с теми, кто дурацкие книжки читает. Начиталась, вон, поехала на Территории…

Девяносто восемь из ста, подумал Гриф. Только две женщины из ста после контакта с Братьями сохраняют здравый рассудок. Об этом не пишут, разве что в Сети может пройти информация о том, как девчонка приехала на Территорию и что с ней после этого произошло. Жуткие рассказы об изнасиловании и ролики андеграунд-порно, чтобы было понятно, как это произошло.

Пишут совсем о другом. Пишут о внезапно разбогатевших красотках, о том, как это здорово, что необыкновенное сочетание разных рас невозможно описать словами…

…Это нужно почувствовать, сказала в интервью нашему корреспонденту Ангелина. После этого все кажется таким пресным и вялым. Я обязательно вернусь туда…

И книжки про звездную любовь. Кино, слава богу, не снимают.

Из оставшихся девяноста восьми процентов женщин половина погибает в течение трех-четырех недель. Нервное истощение, самоубийства. Оставшиеся в живых… Около трети можно вылечить. Остальных можно только стабилизировать. Не дать умереть.

…Это так потрясающе! Это действительно неземное наслаждение!..

И нет никакой возможности запретить вход на Территории таким вот, ищущим любви, денег или неземного наслаждения. Это оговорено в Соглашении и Протоколе.

– Они сюда переехали года два назад. Вначале одна мать приезжала, Елизавета Петровна, местечко выбрала, бумаги оформила. Потом строители… Быстренько так построили, месяца за три. И переехали. Сама с хахалем, Маша и обслуги человека четыре. Меня поначалу попыталась горлом взять: не сметь ходить к нам, нервировать девочку, которой и так плохо… Мы имеем право на частную жизнь, мы потому сюда и переехали, чтобы нас не нашли журналисты и чтобы Машу не забрали для опытов.