Последняя крепость Земли - Страница 91

Гриф не удивился. Он знал, что так надо, и знание это придавало уверенности.

Граница.

Деревья, похожие на шкуру зверя… и одновременно каждое дерево в отдельности, каждая птица, насекомое… не нужно слишком подробно, подумал он, не отвлекаться, мелькнула мысль… люди… люди и машины…

Капониры тщательно замаскированы… очень тщательно… их не видно даже вблизи… насквозь… он видит маскировку насквозь… понимает, какой из бункеров склад, а в каком сейчас пусто… знает, куда ушли люди, бывшие в этих подземных казармах… пунктиры услужливо потянулись от казарм в стороны… не нужно, это неважно… неважно…

Поляна. Четыре установки «буря»… тонкие жилки кабелей тянутся в сторону… к недавно отрытым окопам… люди… он даже видит их лица… четыре пульта, четыре руки, сжимающие ручки магнето… ни капли энергии… ни одного электронного прибора… люди не хотят рисковать… они знают, что делает корабль…

Они ждут команду… потом – поворот ручки магнето, срабатывают воспламенители… полыхнуло пламя, дымом заволокло поляну… грохот… люди в окопах зажимают уши…

Гриф знает, что это еще не произошло, может произойти в ближайшее время, но еще не произошло… и видит, как это происходит… как ракеты, не торопясь, набирают высоту…

Ракеты превращаются в черные маковые зернышки, скользящие по карте… они пролетают чуть в стороне от Клиники… двигатели уже не работают… ракеты летят по инерции… словно кто-то бросил пригоршню гальки…

Корабль.

Камешки приближаются к нему… набирают скорость за счет снижения… ударяются о землю, поднимают фонтаны земли… механические взрыватели срабатывают с запозданием в полсекунды… две ракеты пробивают серо-зеленый бок корабля… вспышка.

Ракеты могли бы даже и не взрываться, в их боеголовках могла быть не взрывчатка, а просто чугунная болванка – Гриф знает, – все равно был бы взрыв…

Взрыв…

Точнее, не взрыв… яркая полусфера вдруг возникает на месте корабля… корабль превращается в ярко-желтую полусферу, которая… медленно… миллиметр за миллиметром начинает увеличиваться в объеме… ускоряя свой рост… ускоряя…

Ударной волны нет, просто движется ярко-оранжевая стена, растет полусфера, подминая под себя… или вбирая в себя… все, что оказывается на ее пути…

Дома, люди… трава… чужекрысы… чужекрысы остаются неподвижными, они словно не видят волны, а люди видят… даже успевают испугаться… броситься бежать… вот убежать не успевают…

Волна ускоряется… разгоняется… набирает скорость… высота достигает почти ста метров, точнее девяноста шести метров пятнадцати сантиметров семи миллиметров… хватит… хватит…

Клиника.

Волна проходит ее всего за доли секунды… должна пройти за доли секунды… но эти мгновения вдруг растягиваются настолько, что Гриф видит, как он сам – там, внизу – пытается открыть дверь… все еще пытается, не обращая внимания на то, что электронный замок включен…

Гриф – там, внизу – бьет «блеском», как камнем, в дверь… бьет, оставляя вмятины на пластике покрытия… бьет до тех пор, пока волна не накрывает его… и успевает заметить, как почти одновременно с этим исчезают в огненном сиянии трое людей в подвале Клиники… журналисты и девочка на больничной каталке… спящая девочка и журналисты, ожидающие его, Грифа… так его и не дождавшиеся…

И он не выполнил своего обещания «верблюду», бывшему офицеру Быстрову, отцу этой девочки… и обещания тому участковому – мелькнуло лицо Николаева, он что-то кричит, машет пистолетом, зажатым в руке, а его мальчишки, «земляне», тащат мебель к прозрачной двери, за которой на площади разворачивается танк, поворачивает башню, нащупывая стволом… не нужно… не нужно…

Все замирает. Замирает на долю секунды… волна уходит… сжимается… сжимается… гаснет, превращается в корабль… из борта которого вылетают две ракеты… еще ракеты выныривают из сжимающегося облака пыли… набирают высоту… точно входят в трубы «бурь»… гаснут двигатели… люди в окопах проворачивают ручки назад, словно наматывая электрический заряд на катушку…

У него еще есть время, понимает Гриф. Он еще может…

– Какого хрена?! – неожиданно для себя самого выкрикнул Лукич.

Это нечестно, подумал Лукич. Нечестно. Ведь все так славно получилось… Его пацаны не пострадали. Совсем не пострадали – успели вовремя уйти с площади. Когда все началось, Степаныч загнал свой автобус в какой-то проходной двор, под арку и лично стал у двери, блокируя всякую попытку бежать к участковому, спасать Лукича, блин…

Петруха, разом повзрослев, встал рядом и отшвыривал приятелей в глубь салона, лишь иногда оглядываясь через плечо, словно пытаясь рассмотреть сквозь кирпичную кладку, что же там происходит… что?

Когда во двор, судорожно цепляясь за стены и карнизы остатками лопастей, сполз вертолет, Степаныч отступил в сторону. Мальчишки бросились спасать пилота, вырвали дверцу и обнаружили, что тот сидит в кресле, запрокинув голову, а между привязными ремнями у него – три дырки от пуль…

Кого-то из парней стошнило. Колян из Полеевки сунулся к убитому за пистолетом, но Петруха оттолкнул приятеля, что-то сказал, но никто, даже он сам не расслышал, что именно, – где-то рядом рвануло, протяжно и оглушительно.

Посыпались стекла из окон, осколками поранило двоих, несильно, но кровь появилась – своя кровь – и все вернулись к автобусу, под арку, и удивились, что Степаныч стоит с автоматом в руках, а еще два автомата и три помповухи стоят, прислоненные к ступеньке автобуса…

Петруха, сказал Степаныч, бери ствол, остальные раздай тем ребятам, что понадежнее, только не стреляйте, пока я не скажу, сказал Степаныч, а то тут и так дерьма полно, сказал Степаныч, чтобы не нарваться, сказал Степаныч…